Четвертый подвиг Геракла

Четвертый подвиг

Керинейская лань

После истребления стимфалийских птиц Копрей, глашатай царя Эврисфея, объявил Гераклу условия четвёртого подвига, который ему предстояло совершить.

– Под склонами северных аркадских гор, – сказал он, – стала появляться среброкопытная лань; ее крестьяне называют керинейской, по имени города, который ее впервые увидел. Она причиняет им много вреда, разрушая их насаждения и виноградники. Царь Эврисфей повелевает тебе привести ему керинейскую лань живьем и надеется, что ты оценишь его кротость: для победителя немейского льва и лернейской гидры безобидная лань – сущая игра!

С этими словами Копрей ушел. У Геракла же заблистали глаза.

– Эврисфей, – сказал он своему другу и всегдашнему спутнику Иолаю, – сам не имеет понятия о трудности и величии четвёртого подвига, который он на меня возложил; и я вижу тут не его руку, а руку моей небесной гонительницы – богини Геры. Крестьяне, обратись к Деметре, перестали почитать Артемиду; за это она разгневалась на них так же, как и на Энея; это ясно. Но почему мне велено не убить керинейскую лань, а привести ее живой? Я тебе скажу. До сих пор гора была недоступна для людей. Лишь под горой ютились они, в равнине и на пологих склонах; но их пугали кручи и стремительные потоки, бурлящие между отвесными берегами. Особенно страшна та горная цепь, которая отделяет Аркадию от северной приморской полосы: ни один смертный через нее еще не переходил. И вот здесь должны мы проложить себе путь, чтобы совершить четвёртый подвиг и поймать чудесную керинейскую лань. За нами со временем потянутся охотники, прельщаемые обильем горной дичи; за нами потянутся и пастухи, чтобы в жаркое время лета променять на сочные горные пастбища выжженные солнцем луга подгорья; за нами потянутся и поэты, а зачем, это ты сам увидишь. Я думаю, что мы пойдем вместе!

И они пошли. Вместо ненужной для этого подвига палицы Геракл взял с собой топор, пилу, лом и нож; лук с колчаном тоже взял, но стрелы простые, не отравленные.

Как странствовали Геракл и Иолай во время совершения четвёртого подвига – об этом можно написать целую книгу. Главною трудностью было проложить себе путь к обиталищу керинейской лани. Двум героям то приходилось рубить ступени в неприступной скале, то сооружать висячие мостики из деревьев вдоль стен ущелий, то проходить среди лета снеговые поляны, то прыгать в воду шумящих потоков; ночевали Геракл и Иолай на голой земле, питались кореньями, или желудями, или настрелянной и зажаренной дичью. Зато что это был за восторг, когда они встречали восход солнца на вершине, смотря вниз, на окутанную туманом долину, или слышали под собою громы свесившейся с их горы грозовой тучи, имея над собой безоблачную синеву неба! Тут Иолай понял слова Геракла о том, что и поэты пойдут по их следам. И им казалось, что и пламя их дружбы ярче пылает в этом чистом воздухе гор, что яснее блистают их очи над загоревшими от горна солнца щеками. Керинейская лань при этой их работе то появлялась, то вновь исчезала; словно понимая, чего они хотят, она, уходя, вызывающе на них смотрела из-за выступа скалы, быстро скрываясь при первом их движении. Охотиться за ней и совершить четвёртый подвиг было немыслимо, пока гора не стала доступной на всем ее протяжении.

Но вот наконец после года тяжелой работы день охоты настал. Сговорившись с Иолаем, Геракл осторожно пошел, карабкаясь и скользя, в том направлении, в котором он рассчитывал найти чудесную лань. Действительно, он увидел ее, насмешливо смотрящую на него с вершины скалистого бугорка. Она подпустила его, безоружного, довольно близко и затем бросилась бежать, причем ее серебряные копыта звонко стучали по поверхности скалы. Но вдруг керинейская лань остановилась как вкопанная: на другом конце узкой тропинки стоял перед ней Иолай. Мгновенно она повернула, мчась между крутизной и пропастью – и попала прямо в объятия Геракла. Он обвязал ей вокруг рогов заранее заготовленную веревку. Четвёртый подвиг был совершён – и оба друга, ведя с собою красивое животное, пошли из пустынного царства опять к душным жилищам людей.

Придя в Микены, Геракл, по особому желанию Эврисфея, показал ему свою добычу – керинейской лани трусливый царь не боялся – и затем принес ее в жертву Артемиде.